"Погребение графа Оргаса" (1586-1588)

Композиция картины

Cв. Стефан и Св. Августин погребают графа Оргаса. Фрагмент Погребение графа Оргаса Эль Греко / www.ElGreco.ru Скорбная сцена погребальной церемонии помещена в нижней зоне картины. Чуду, происходящему на земле, сопутствует чудо, происходящее на небе, которое разверзается над головами присутствующих, и Христос во главе сонма святых принимает душу усопшего. Эль Греко сливает воедино как бы три плана представлений о мире. Его более отвлеченное, визионерское восприятие воплощено в верхней, небесной зоне. Вместе с тем изображение участников погребальной мессы — монахов, духовенства и особенно толедских дворян, где художник создал превосходные портреты современников,— вносит в картину ощущение реальности. Стоящий справа священник с молитвенником в руках — это Андрее Нуньес, маленький паж на переднем плане — сын художника Хорхе Мануэль, в одной из голов того же характерного типа, что и остальные, видят автопортрет самого Эль Греко. Многие из его друзей узнавали себя в этом полотне. Но реальные участники погребения графа Оргаса сопричастны чуду, происходящему ночью, в ирреальной среде, где нет внешних примет места действия. Их духовные переживания с удивительной утонченностью воплощены в тонких бледных лицах, в сдержанных жестах хрупких рук, как бы всплесках внутреннего чувства. Наконец, своего рода синтез конкретно-реального и отвлеченно-возвышенного несут в себе образы святых Августина и Стефана, которые на переднем плане бережно поддерживают тело усопшего. Нигде у Эль Греко печаль, глубокая нежность и скорбь не были выражены с такой человечностью. И в то же время образы святых — само воплощение высшей духовной красоты.

Их выдвинутые к передней плоскости холста фигуры, образующие излюбленную мастером форму овала, являются основным композиционным и цветовым центром нижней зоны картины. Эта зона, написанная в гамме черного, серо-черного и желто-золотистого, отличается красочной весомостью, особенно в передаче тяжелых златотканых, украшенных вышивками риз святых, металлических лат графа Оргаса, монашеских ряс и священнических облачений. Золотые фигуры святых рисуются на фоне одетых в черное участников мессы, в свою очередь, хрупкий черный силуэт мальчика-пажа приобретает особенную четкость на фоне золотой ризы Cв. Стефана. Но в слиянии очень светлых тонов золота нет тепла. И разлитый здесь ясный ровный свет — это общий ирреальный свет, не связанный с освещением погребальных факелов, серебристо-желтое бесплотное пламя которых не отбрасывает рефлексов.

В небесной сфере, где много перекликающихся с нижней сценой серых тонов, краски словно уходят вглубь, растворяясь в пространстве. Но и здесь фигуры богоматери, Христа, Иоанна Крестителя и летящего с душой Оргаса ангела образуют форму овала, подчеркнутого также звучными цветовыми аккордами. Особенно интенсивны тона красного платья и густо-синего мафория Марии. Сближая между собой какие-либо живописно-пластические мотивы, Эль Греко избегает вместе с тем повторений и прямых аналогий. Характерно, что, выделяя в линейной и цветовой композиции обеих зон два овала, он располагает их не на одной оси.

В то же время центральная группа небесной сферы построена на некотором смещении цветового ритма. Здесь форму овала замыкает справа не красочно нейтральная обнаженная фигура Иоанна Крестителя, а находящегося за ним святого в оранжевом плаще и ультрамариновом хитоне. По напряженности тона его одежды не уступают тонам одежды Марии.

Особую роль играет изображение ангела, взмывающего к небесам сквозь "ущелье" нависших облаков. Это самый действенный образ картины, который как бы концентрирует в себе силу чудесного. Здесь цветовая тема также строится на сочетании черно-серого и желтого, но в ином, более сложном и драматическом развитии. В узком просвете темного неба с разметанными серебристыми облаками фигура большекрылого ангела словно подхвачена порывом ветра, который надувает парусом его пронзительно желтое одеяние с изумрудно-зелеными отсветами.